Книга Все правые руки - Юрий Витальевич Яньшин

русские все еще не удосужились прикрепить новую табличку. Северные медведи, как всегда, никуда особо не торопятся. Хотя, говорят, что при нужде, медведь на коротких дистанциях может обогнать даже автомобиль» – размышлял мистер Хантсман, уставившись в закрытую дверь кабинета. Не успел посол основательно додумать эту мысль, как дверь вновь отворилась и секретарь, придерживая ее за позолоченную ручку в виде львиной морды, с торжественной ноткой в голосе возвестил:

– Господа! Прошу вас, проходите. Министр иностранных дел Российской Федерации готова вас принять.

Сопровождающие делегацию остались на месте, а троица последовала за секретарем, который уже открывал перед ними еще одну дверь, ведущую непосредственно в кабинет. Последний раз посол переступал этот порог в марте восемнадцатого года, когда вручал ноту протеста по поводу отравления Скрипалей, поэтому ему было интересно узнать, что поменялось в обстановке кабинета за два с небольшим года. Войдя вслед за секретарем, он беглым, но, тем не менее, цепким взглядом окинул роскошные апартаменты, доставшиеся в наследство новому министру от своего трагически погибшего предшественника. Вроде бы ничего не поменялось с тех пор. Все тот же мягкий полумрак от задернутых штор, разбавленный неярко горевшими лампочками, стилизованными под средневековые шандалы, мягкий и длинный ворс напольного ковра, позолоченная мебель в стиле позднего барокко и дубовые панели, в рост человека окаймлявшие весь периметр обширного кабинета. Каждая деталь подчеркивала преемственность и незыблемость имперской власти.

– Господин Чрезвычайный и Полномочный посол Соединенных Штатов Америки с сопровождающими его лицами, прибыл для вручения официальной невербальной ноты протеста правительству Российской Федерации от имени и по поручению Государственного департамента! – торжественно и громко произнес секретарь, отрекомендовав прибывших и обозначив повестку их визита. После этой выспоренной тирады он отошел в сторону, открывая послу обзор. От широкого стола ему навстречу поднялась Хазарова, одетая в костюм ярко синего цвета. Обычно распущенные волосы она на этот раз забрала в скромный «хвостик». Сидевший с внешнего края стола лысоватый и с солидным брюшком человек средних лет тоже поднялся с приставного стула, приветствуя тем самым вошедших. При виде гостей Мария Владимировна заулыбалась своей фирменной улыбкой и, выйдя из-за стола, сделала несколько шагов навстречу, всем своим видом излучая радушие и гостеприимство, будто увидела не посла, вручающего ноту, а горячо любимого и богатого дядюшку. Однако соблюдая дипломатический этикет, не бросилась ему на шею, как испуганно предположил посол, а остановилась на некотором расстоянии от него. Лысоватый, меж тем, отошел к окну, и там скрестив руки на груди, замер в позе ожидания.

– Мистер Хантсман, я очень рада вашему визиту, – сияя металлокерамической улыбкой на разрумянившемся лице, произнесла она, – поэтому позвольте поприветствовать вас в стенах этого кабинета, где вы всегда будете желанным моим гостем, – тонко намекнула она на то, что у посла теперь будет много поводов для посещений.

Правила дипломатических приемов подобного рода предписывали ей говорить исключительно на русском языке, несмотря на то, что английским разговорным она владела блестяще. Но прибывшая с послом переводчица хорошо знала свое дело, шустро переводя негромким голосом приветствие новоиспеченной министрессы. Приосанившись еще больше и натянув на лицо суровое и надменное выражение, посол, слегка запрокинув голову, заученным голосом ответил радушной хозяйке, как бы сразу ставя ее на место:

– Госпожа министр! По поручению Государственного Департамента Соединенных Штатов Америки я вынужден вручить вам сразу три ноты протеста, в связи с недопустимыми действиями российской стороны.

– Ого! – невольно вырвалось у министра совсем не дипломатичное междометие. – Сразу три? Небывалый в практике случай. Но я вам благодарна.

– За что?! – сразу сбился с первоначальной установки посол.

– За бережное отношение к моему времени, дефицит которого я постоянно ощущаю последние дни, – уже без улыбки пояснила она.

– И все-таки, разрешите мне продолжить начатое дело, – почти перебил он ее.

– Да-да, разумеется. Я вас внимательно слушаю, – сухо позволила Хазарова продолжить послу выражать протест и ожидаемые обвинения.

– Первая нота касается грубого нарушения Российской Федерацией Парижской Конвенции о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении. Факты грубого нарушения Россией норм Конвенции, имеющиеся в нашем распоряжении, не дают поводов сомневаться в этом.

Пока переводчица бойко тараторила по-русски, он повернул голову к помощнику и сделал повелительный жест рукой. Помощник тут же раскрыл папку, которую держал в руках и, достав оттуда первый листок, протянул его шефу. Тот принял ноту и не глядя передал ее Хазаровой. Мария Владимировна бегло пробежала глазами по строчкам ноты, а затем, не отрываясь от бумаги произнесла:

– Что ж вы, господин посол, так припозднились с нотой? Ваши европейские коллеги оказались гораздо проворнее и уже с утра снабдили меня целой кучей подобных бумаг, – кивнула она в сторону журнального столика, где целой кипой лежали папки, видимо с нотами протеста.

В ответ на это, Хантсман только передернул плечами. Хазарова, закончив читать ноту, полуобернулась к столу и положила листок на его край. Затем строго выпрямившись, произнесла отчужденным голосом:

– Я вас слушаю, господин посол. Продолжайте.

– Моя вторая нота неразрывно связана с первой. И она касается нарушения Российской Федерацией норм Женевского Протокола о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств от 17 июня 1925 года.

Опять кивок в сторону сопровождающего и очередной листок с текстом ноты вновь оказывается в руках у российского министра.

– Не торопится ли Госдепартамент с нотами? Ведь, насколько мне известно, ОЗХО еще не дала своего официального заключения о принадлежности отравляющих веществ, примененных против жителей Волновахи.

– Вы ошибаетесь, госпожа министр, – позволил себе осклабиться Джон Хантсман. – Ваши сведения не поспевают за событиями. Полчаса назад ОЗХО выпустила официальный пресс-релиз с заключением об идентичности примененного отравляющего средства с тем, которым располагает до сих пор Россия, в нарушение Конвенции.

– А-а-а, – протянула Хазарова в деланной задумчивости. – Стало быть, свою ноту протеста вы писали, уже находясь в автомобиле по дороге сюда, прямо на коленке?

– Я полагаю, госпожа министр, что настоящее место и время не располагают для шуток подобного рода, – наставительно произнес посол, хмуря брови.

– Да какие уж там шутки?! – отмахнулась женщина, затем скопировав выражение лица посла, добавила с металлом в голосе. – Впрочем, место и время для своих шуток, я привыкла выбирать сама и без посторонней помощи. Но продолжайте, господин посол. Кажется, у вас имеется еще одна нота?

– Да, – кивнул он головой и в третий раз протянул руку за очередным листком, чтобы вручить его Хазаровой. – Государственный департамент Соединенных Штатов выражает решительный протест против нарушения российскими полицейскими силами неприкосновенности дипломатических представителей. Нарушение состояло в виде их задержания, заключения под стражу и последующего вымогательства денежных сумм за их освобождение. Кроме того, против них было применено отравляющее вещество, угрожавшее их жизни и здоровью.

Он замолчал, ожидая реакции на свои слова. И реакция не замедлила проявиться.

– У вас всё по поводу нот в адрес правительства Российской Федерации?

– Да.

– Господин посол, примите мои уверения в том, что все сказанное вами и изложенное в текстах нот будет немедленно доложено моему руководству и тщательно изучено для дачи ответа по существу, – озвучила она положенную форму ответа. – Имеете ли вы что-нибудь еще добавить к уже сказанному?

– Да, – подбоченился Хантсман. – Руководство Соединенных Штатов глубоко озабочено участившимися противоправными акциями со стороны российских властей, направленными не только на подрыв всех прежних договоренностей, но и на нарушение основополагающих принципов международного гуманитарного права. В этой связи, я вынужден предупредить руководство Российской Федерации о неизбежном и фатальном для вашего государства коллективном ответе всего цивилизованного мира на преступные действия режима пришедшего у вас к власти. Ни одно ваше противоправное деяние не останется незамеченным. И карательные меры против военной хунты, захватившей власть в вашей стране, не заставят себя ждать. Они непременно последуют в самое ближайшей время, как только будет выработана и согласована общая позиция стран, представляющих свободный мир.

– Это угроза? – выгнула Мария Владимировна